Читать книгу "Работа над ошибкой  - Орсон Петерсен"

* * *

Когда все в доме улеглись спать, Эмиль закрылся в своей комнате, достал из рюкзака привезенный им из квартиры дневник и сел за письменный стол. Он взглянул на электронный календарь. Наступило шестнадцатое февраля, четверг. Эмиль взял ручку, открыл тетрадь и уже собрался сделать очередную запись, как вдруг обнаружил нечто, что заставило его обомлеть. Под пророчеством Гамаюн – последней заметкой, сделанной им самим, появилась еще пара абзацев, оставленных чужой рукой. Аккуратный почерк с наклоном влево не был похож ни на размашистый стиль письма Алены, ни на каракули Родиона. Эмиль принялся читать послание.

Из дневника Эмиля

15 февраля. Среда

Здравствуй, Эмиль! Я решил поставить дату, чтобы, с одной стороны, не нарушать заведенный тобой порядок, а с другой – чтобы ты знал, что я рядом. Что ж, твой дневник, признаюсь, оказался любопытным чтивом… Многое узнал о себе… Да и о тебе тоже… Необычный опыт. Несмотря на все произошедшее, хочу тебя уведомить, что я по-прежнему рассчитываю на твою победу в конкурсе и на триумф моей «Теллуры». Если попытаешься обхитрить меня… Лучше не пытайся. Готовься хорошенько! Слабые места ты знаешь, их отдельно потренируй. В частности, когда играешь «Мимолетности», не дергай руку! Там есть люфт. Плавно перейди, и это будет красиво. И в конце не суетись: закончи с достоинством. В общем, не теряй времени. Работай! А я пока придумаю для тебя дополнительную мотивацию, благо дневник помог обнаружить твою ахиллесову пяту.

Интересный день!

P. S. Мне почему-то кажется, что ты все же не ненавидишь меня. Ты меня понимаешь. Как и я понимаю тебя. Много ли в твоей жизни таких людей? Подумай об этом.

Ян.

16 февраля. Четверг

Пошел!!!!!!! Ты!!!!!!!! На хрен!!!!!!!! Ян!!!!!!

17 февраля. Пятница

Это неприятно. Но, наверное, таков удел всех личных дневников. Опасность, что твои секреты будут прочитаны кем-то, существует постоянно. Прячь не прячь. Яна ищет весь город, а он спокойненько проникает в мою квартиру и читает мой дневник. Еще и запись сделал. Мне уже некуда скрыться от него. Я хотел написать все, что о нем думаю, но теперь даже не знаю, могу ли я доверять дневнику… Может, завести новый, а этот сжечь? Тут столько всего. Пожалуй, нет. Обведу запись Яна красным маркером, чтобы не расслабляться. Будет мне напоминанием.

Вчера ночью перечитал все свои записи, чтобы понять, что видел Ян. М-да уж… Вот думаю, стыдиться мне или страшиться? И то и другое будет уместно. Скорее всего, придется смешать эти чувства. Ммм… какой насыщенный вкус безысходности получился. Дерьмо!

Впрочем, кое-какие тайны Яна открылись и мне. Например, новость о том, что Валера его отец, стала настоящим откровением. Допустим, Валера не подозревал, кто мой педагог, но Ян-то знал, что я общаюсь с его отцом, и молчал. Почему он так поступил с ним? Почему запихнул отца в подвал? Ненормальный! Мне жалко Валеру. Несмотря на все произошедшее, он изо всех сил старался не навредить сыну. Что это? Любовь? Чувство вины? Какая, к черту, разница…

Удалось раскопать кое-что для большего понимания загадки Сфинкса (Гамаюн):

Из представлений древних славян: Ирий – потусторонний мир, который находится под землей или за морем, куда путь лежит через воду, в частности через омут, водоворот. Вообще, информация об Ирии и о его местонахождении, которую мне удалось найти в различных источниках, крайне противоречива. Где-то пишут, что это одно место, где-то, что их два. Один у Рипейских гор, другой за Сарачинским полем. Где эти горы, где это поле – вопрос отдельный. Версий множество.

По наставлению Гамаюн, я должен туда «сплавати», предпринять усилие. Ну-ну. Легко сказати, трудно сделати. Придется разбираться с этим самому. Конек наотрез отказался помогать с пророчеством.

Еще: в Ирии находится Мировое древо (лат. Arbor mundi) – мифологический архетип, вселенское дерево, объединяющее все сферы мироздания. Как правило, его ветви соотносятся с небом, ствол – с земным миром, корни – с преисподней. «Будешь биться в засов на дереве, распахнутся двери железные…» Вероятно, в песне Гамаюн речь шла об этом дереве.

Про Марену, или Морану, вспомнил, что читал в учебнике по литературе за шестой класс. Тема: «Мифы древних славян». В представлении наших предков Морана отвечала за ночи, зимы и смерть. И вот этой самой Маренушке я должен поклониться в ножки. Класс, е-мое! Пока это все, что удалось узнать.

Вот о чем думаю… Что Ян подразумевал под ахиллесовой пятой? Или кого? Татьяну? Хочет на меня надавить, видимо. Я должен как-то предупредить ее об опасности. Пошлю письмо, напишу, чтобы остерегалась Яна. Думаю, она уже в курсе, что его ищут. И жениху ее напишу. Пусть озадачится и предпримет что-нибудь для защиты невесты. Что еще? Губернатору напишу. Пусть выделит охрану. И полицейским скажу, что Ян планировал увидеться с Татьяной. Пусть следят за ней. Так и сделаю.

Наутро Эмиль первым делом разослал сообщения с предупреждением об опасности жениху Татьяны и губернатору. Затем уведомил полицию о намерениях Яна относительно предмета его обожания. Удовлетворившись принятыми мерами, Времянкин сделал зарядку, принял душ и приготовил завтрак для всех.

Алена, Родион и Эмиль трапезничали в просторной кухне вместе с двумя полицейскими, охранявшими их. Быстро перекусив, сыщики ушли в гостиную, где для них был организован временный штаб. За столом остались только члены семьи. Родион спешил поскорее разделаться с содержимым своей тарелки.

– Не торопись, – одернула сына Алена.

– Мне еще нужно успеть перед выходом сделать запись в журнале.

Родион откусил насаженную на вилку сосиску и, не успев прожевать, откусил еще.

– Что за журнал? – поинтересовался Эмиль.

– Журнал астрономических наблюдений, – пояснила Алена и подмигнула брату. – Готовится к какому-то грандиозному событию.

– Событиям… – не отвлекаясь от еды, уточнил Родион. – Парад планет и солнечное затмение.

– Интересно, – одобрил Эмиль.

– Притормози, Лобачевский! – снова одернула она сына. – Подавишься.

– Мам, Лобачевский – математик.

– Математика, физика, астрономия – это же все рядом.

– Можно и так сказать, – снисходительно улыбнувшись, ответил Родион.

– Ну вот. Чего ты маму обижаешь? Я же не разбираюсь в этом, как ты. У меня другие заботы есть. Тоже важные. Я тоже, может, хотела бы за книжками посидеть, почитать в свое удовольствие. Но у меня есть обязательства. Так что с пониманием нужно к маме относиться. Не высокомерничать. Сам-то давно про это узнал?

– Ладно, ладно, мам. Я понял, прости.

Алена посмотрела на склонившегося над тарелкой Родиона и погладила сына по волосам.

– Ты такой умный у меня, сынок, – с гордостью произнесла она. – Родион, а ты очень хочешь в кино сегодня?

Алена состроила жалостливую гримасу.